03.05.2013 в 06:20
Пишет Halward:Вот Дом, в котором...
Вот Дом, в котором работает Ральф.
А это Курильщик, душою томится:
Он ищет, и хочет понять, что творится,
В Доме, в котором работает Ральф.
А это Слепой, он уходит в Изнанку,
Играя при этом со всеми в молчанку,
Чтоб юный Курильщик на всех разозлился,
Не веря, что сказочный Лес притаился,
В Доме, в котором работает Ральф.
читать дальшеВот Сфинкс, он спасает от странных припадков,
И в Доме негласный хранитель порядков;
Он тихо Слепого выводит с Изнанки,
Когда тот нечаянно верит в обманки;
Курильщику шанс предлагает раскрыться
Для круга людей, перешедших границу,
В Доме, в котором работает Ральф.
А вот Македонский, он тихий и славный,
Всей стае один помогает исправно,
И Сфинкс, когда руки ему непослшны,
Принять его помощь готов простодушно;
А если приходит из Леса Слепой,
То кофе дымиться и плюшки горой.
Курильщик в том видит следы униженья,
Но нет, не понять ему тайн положенья
В Доме, в котором работает Ральф.
А вот и Горбач, он играет на флейте,
И песня над Домом летит: "Не взрослейте!",
А вот Македонский, он добрый и милый,
Но здесь прилагает огромные силы,
Чтоб Сфинкс, возвращающий души из Леса,
За Домом следящий в своих интересах,
Слепого не стал отвлекать от Изнанки –
Тот должен притаскивать чьи-то останки
К Курильщику, в Дом, когда тот еще тщится
Понять, отчего так нелепо боится
Дома, в котором работает Ральф.
А это Табаки – всегда говорящий
И кличками метко соседей разящий,
Горбач, у котрого славная флейта,
Катает коляску его в темпе скейта,
Простой Македонский, нелепый и милый,
Открылся ему как дракон огнегривый,
А Сфинкс, рассудительный, тихий и строгий,
Шутя, обзывает его "быстроногий",
Слепой, даже в самой отчаянной драке,
Не станет рычать и смотреть на Табаки;
Курильщик же хочет ответа добиться,
Что знает Шакал о загадках больницы –
Дома, в котором работает Ральф.
А здесь видно Лорда – прекрасный собой,
Он жизнь омрачил свою странной борьбой,
И даже Шакальи рассказы и шутки
С лица его тень лишь сотрут на минутку.
Вот с ними Горбач, он на флейте играет,
И грустная песня весь Дом оплетает;
В окне Македонский, трагичный и верный –
Здесь тайна в одежде, длинны непомерной:
Открылось лишь Сфинксу, в душевной метели,
Как верить огню в человеческом теле.
Слепой переходит то в Лес на гулянки,
То в Дом, где всего только шаг от Изнанки,
А нервный Курильщик признать не решится,
Что каждому можно за грань устремиться,
Дома, в котором работает Ральф.
Для Черного мир полон мыслей угрюмых:
Тут Дом – для наивных, а сила – для умных.
Конечно же, Лорд, утонченный, надменный,
Вражду между ними признал непременной.
Все следом: Табаки, Мустанга наездник,
Сказитель, пророк, скандалист и предвестник,
Горбач, покровитель собак и флейтист,
В волшебные сети сплетющий свист,
Дракон Македонский, однажды убивший,
И силы под маской слуги укротивший,
И Сфинкс, Дома страж, Леса враг, человек,
Годами во тьме исказивший свой век,
Слепой – зверь, убийца, хозяин и бес,
Над кем только крыша и в ком только Лес
Истории, дни, ум и силу отвергли,
Мгновенья избрали и в Дом себя ввергли.
Лишь мрачный Курильщик все чувства убил,
И верил, что истинно Черный судил
О Доме, в котором работает Ральф.
А вот слышно Лэри – пикейный жилет,
Болтун, скандалист, он в железо одет.
То Черный ведет недалекого друга,
Который готов помереть от испуга,
Увидев любую из шуток Шакала,
Который так любит поесть до отвала,
В чем часто Горбач помогает соседу
Еду набивая в карманы с обеда,
И с ним Македонский во двор выбегает,
Горбушки собакам с улыбкой бросает;
А Сфинкса Русалка в тени обняла –
И кажется, в Доме не может быть зла.
Но тихо мерцают клинки у Слепого:
Один – убивать, а другой в память бога.
Курильщик поверил, что Дом есть игра,
А значит – погиб: наступает пора
Дома, в котором работает Ральф...
А это сам Ральф, и он очень устал:
Свидетелем – был, а участником – стал.
Под дверью его бандерлог, Лэри верткий,
Недавно ловил для сенсации мелкой,
А нынче – нет Дома, рисунков и духов,
Есть голый пустрь и набор страшных слухов.
О Черном не стоит грустить лишний раз –
Дом сам судит тех, кто иной выбрал шанс.
Лорд стал бепечальным, обрел свою веру
Эльфийский покой им заслужен, наверно.
Судьба Горбача вместе с Крысою цельна:
Не звери, а дети – вот подвиг Гамельна.
А что Македонский? Дракона не свяжешь,
Он нынче царит на вершинах и кряжах.
Сфинкс трудную выбрать решился дорогу –
Но Дом отпустил и того, кто был дорог.
Слепой победил – уходя, не кивнул,
Но Сфинкс, верный миру, Слепого вернул.
Курильщик освоил уменье забыть –
Как знать, не убил ли умение быть?
Не смог он открытой душой говорить,
А ум раскололся в попытках вместить
Тот Дом, что и Ральфа сумел захватить.
Последний секрет – на коляске герой,
В звенящей жилетке стремящийся в бой,
Бессмертный рассказчик, даритель имен,
Табаки, дух Дома, Хранитель Времен,
Связавший миры, времена и сюжеты,
Он, верно, с собою уносит ответы,
О том, что в палатках ночами творилось,
И что в коридорах запретных таилось,
За плотными шторами в окнах светилось,
К чему иногда на душе так грустилось,
А сердце порой так отчаянно билось,
И чье же желанье в конце воплотилось
В Доме, в котором работал Ральф.
***
Дом был не для Ральфа, и Ральф не был в нем
Владыкой, героем, звездой, королем...
Дом жил своей жизнью, дом сам был сюжетом
И стих наш хотел рассказать Вам об этом –
О Доме, в котором работал Ральф.
URL записиВот Дом, в котором работает Ральф.
А это Курильщик, душою томится:
Он ищет, и хочет понять, что творится,
В Доме, в котором работает Ральф.
А это Слепой, он уходит в Изнанку,
Играя при этом со всеми в молчанку,
Чтоб юный Курильщик на всех разозлился,
Не веря, что сказочный Лес притаился,
В Доме, в котором работает Ральф.
читать дальшеВот Сфинкс, он спасает от странных припадков,
И в Доме негласный хранитель порядков;
Он тихо Слепого выводит с Изнанки,
Когда тот нечаянно верит в обманки;
Курильщику шанс предлагает раскрыться
Для круга людей, перешедших границу,
В Доме, в котором работает Ральф.
А вот Македонский, он тихий и славный,
Всей стае один помогает исправно,
И Сфинкс, когда руки ему непослшны,
Принять его помощь готов простодушно;
А если приходит из Леса Слепой,
То кофе дымиться и плюшки горой.
Курильщик в том видит следы униженья,
Но нет, не понять ему тайн положенья
В Доме, в котором работает Ральф.
А вот и Горбач, он играет на флейте,
И песня над Домом летит: "Не взрослейте!",
А вот Македонский, он добрый и милый,
Но здесь прилагает огромные силы,
Чтоб Сфинкс, возвращающий души из Леса,
За Домом следящий в своих интересах,
Слепого не стал отвлекать от Изнанки –
Тот должен притаскивать чьи-то останки
К Курильщику, в Дом, когда тот еще тщится
Понять, отчего так нелепо боится
Дома, в котором работает Ральф.
А это Табаки – всегда говорящий
И кличками метко соседей разящий,
Горбач, у котрого славная флейта,
Катает коляску его в темпе скейта,
Простой Македонский, нелепый и милый,
Открылся ему как дракон огнегривый,
А Сфинкс, рассудительный, тихий и строгий,
Шутя, обзывает его "быстроногий",
Слепой, даже в самой отчаянной драке,
Не станет рычать и смотреть на Табаки;
Курильщик же хочет ответа добиться,
Что знает Шакал о загадках больницы –
Дома, в котором работает Ральф.
А здесь видно Лорда – прекрасный собой,
Он жизнь омрачил свою странной борьбой,
И даже Шакальи рассказы и шутки
С лица его тень лишь сотрут на минутку.
Вот с ними Горбач, он на флейте играет,
И грустная песня весь Дом оплетает;
В окне Македонский, трагичный и верный –
Здесь тайна в одежде, длинны непомерной:
Открылось лишь Сфинксу, в душевной метели,
Как верить огню в человеческом теле.
Слепой переходит то в Лес на гулянки,
То в Дом, где всего только шаг от Изнанки,
А нервный Курильщик признать не решится,
Что каждому можно за грань устремиться,
Дома, в котором работает Ральф.
Для Черного мир полон мыслей угрюмых:
Тут Дом – для наивных, а сила – для умных.
Конечно же, Лорд, утонченный, надменный,
Вражду между ними признал непременной.
Все следом: Табаки, Мустанга наездник,
Сказитель, пророк, скандалист и предвестник,
Горбач, покровитель собак и флейтист,
В волшебные сети сплетющий свист,
Дракон Македонский, однажды убивший,
И силы под маской слуги укротивший,
И Сфинкс, Дома страж, Леса враг, человек,
Годами во тьме исказивший свой век,
Слепой – зверь, убийца, хозяин и бес,
Над кем только крыша и в ком только Лес
Истории, дни, ум и силу отвергли,
Мгновенья избрали и в Дом себя ввергли.
Лишь мрачный Курильщик все чувства убил,
И верил, что истинно Черный судил
О Доме, в котором работает Ральф.
А вот слышно Лэри – пикейный жилет,
Болтун, скандалист, он в железо одет.
То Черный ведет недалекого друга,
Который готов помереть от испуга,
Увидев любую из шуток Шакала,
Который так любит поесть до отвала,
В чем часто Горбач помогает соседу
Еду набивая в карманы с обеда,
И с ним Македонский во двор выбегает,
Горбушки собакам с улыбкой бросает;
А Сфинкса Русалка в тени обняла –
И кажется, в Доме не может быть зла.
Но тихо мерцают клинки у Слепого:
Один – убивать, а другой в память бога.
Курильщик поверил, что Дом есть игра,
А значит – погиб: наступает пора
Дома, в котором работает Ральф...
А это сам Ральф, и он очень устал:
Свидетелем – был, а участником – стал.
Под дверью его бандерлог, Лэри верткий,
Недавно ловил для сенсации мелкой,
А нынче – нет Дома, рисунков и духов,
Есть голый пустрь и набор страшных слухов.
О Черном не стоит грустить лишний раз –
Дом сам судит тех, кто иной выбрал шанс.
Лорд стал бепечальным, обрел свою веру
Эльфийский покой им заслужен, наверно.
Судьба Горбача вместе с Крысою цельна:
Не звери, а дети – вот подвиг Гамельна.
А что Македонский? Дракона не свяжешь,
Он нынче царит на вершинах и кряжах.
Сфинкс трудную выбрать решился дорогу –
Но Дом отпустил и того, кто был дорог.
Слепой победил – уходя, не кивнул,
Но Сфинкс, верный миру, Слепого вернул.
Курильщик освоил уменье забыть –
Как знать, не убил ли умение быть?
Не смог он открытой душой говорить,
А ум раскололся в попытках вместить
Тот Дом, что и Ральфа сумел захватить.
Последний секрет – на коляске герой,
В звенящей жилетке стремящийся в бой,
Бессмертный рассказчик, даритель имен,
Табаки, дух Дома, Хранитель Времен,
Связавший миры, времена и сюжеты,
Он, верно, с собою уносит ответы,
О том, что в палатках ночами творилось,
И что в коридорах запретных таилось,
За плотными шторами в окнах светилось,
К чему иногда на душе так грустилось,
А сердце порой так отчаянно билось,
И чье же желанье в конце воплотилось
В Доме, в котором работал Ральф.
***
Дом был не для Ральфа, и Ральф не был в нем
Владыкой, героем, звездой, королем...
Дом жил своей жизнью, дом сам был сюжетом
И стих наш хотел рассказать Вам об этом –
О Доме, в котором работал Ральф.